Рассуждать о политике в эти дни — дело гиблое. Все равно никто из нас не обладает всей полнотой информации… Но есть вещи, которые видны, которые становятся все более выпуклыми и заметными для тех, кто привык замечать и думать.
Вот и я тут назамечала кое-что, о чем хочу написать. Не про политику, а про наше человеческое. Попробую короткими мазками.
Процесс, который сейчас запущен в мире — про честность, про совпадение слов и дела на всех уровнях. Он какой-то обналичивающий и обнажающий. Кто есть кто и кто про что.
Вот Международная Федерация Коучинга ICF заявляет, что уходит из России, делая рассылку по всему миру и оставляя российское отделение без поддержки. По сути, нарушая свои же этические нормы и правила. Или Российское психологическое общество исключают из Европейской Федерации психологических ассоциаций.
И понятно, что тем, кто принимает наверху решение продолжать войну, от таких решений ни жарко ни холодно. А вот люди, которые в эти непростые времена умудряются собраться и помогать другим, получают удар в спину.
Эти примеры просто из близкой мне сферы, но они есть и в других отраслях и областях.
Для меня эта история про то, что обналичилось сейчас реальное отношение к русским и российскому. Мы стали «плохими» не вдруг, не 24 февраля. Просто сейчас появился легальный повод сказать «Ату его! Ату!» И понеслась.
Мне близка мысль, которую увидела у Ирины Розенберг, о том, что так прорывается теневой процесс. Два года напряжения от ковидных ограничений во всем мире… Напряжение нужно сбросить, и конечно, безопаснее сделать это на другого. И при всей проницаемости культур, информации, знаний… Мы так и остались другими, чужими.
И в этой большой игре нас назначили «плохими». Причем по национальному признаку. По штампу в паспорте, а не по наличию оружия в руках (ну потому что санкции ведь, в первую очередь бьют по простым мирным людям). Опять же, как-то сильно в разрез с декларируемыми демократическими ценностями.
А дальше вопрос, насколько каждый из нас способен выдержать вот эту идею собственной плохости. Опрокидывает ли она человека в его 3-4-5 лет, где собственно и проясняется этот вопрос, или же есть устойчивость во взрослой позиции и есть силы смотреть вокруг и не ввязываться в подобные игры.
Вижу по себе, по людям в моем окружении, что чувство вины первых дней, если оно и было, потихоньку сменяется гневом. И не только на тех, кто развязал войну, но и на тех, кто решил в нее «вписаться» на своем рабочем месте, будь то офис или очередное зум-совещание: «Кто молодец? Я молодец». «Все побежали и я побежал».
Думаю, многим понятно, что подобные демарши войну не прекратят (как бы не хотелось этого!), они, наоборот, увеличивают раскол. А людей чувствующих, сочувствующих, думающих… Загоняют в ситуацию, когда нужно обороняться на все 360 градусов. Потому что и тут ты плох, и тут «рожей не вышел», тут слишком «прозападный», а тут «пророссийский»…
Кто-то принимает решение уехать, кто-то остается. Но в любом случае человек вынужденно сталкивается с вопросами: Кто я сейчас? Какой я? Где здесь мое, а где наносное? Чему я верю? На что в себе могу опираться даже в самые трудные времена? Хороший ли я сам для себя?
Любой кризис приносит возможности. И даже если пока не очень видны возможности социальные, финансовые и прочее (скорее выпукло видны новые «невозможности»:), открываются возможности для внутренней работы. На фоне происходящих событий появляется возможность отделить свое от чужого, разобраться с навязанным чувством вины, стыда, посмотреть в идею собственной «плохости», если она резонирует с бОльшими событиями, и возможно, что-то сделать с нею, если хочется.
Я в эти дни поняла, что отказываюсь считать себя плохой из-за того, что родилась на определенной территории и говорю на определенном языке. Не это определяет меня как человека. И даже не та кровь, которая течет в моих жилах. Мое человеческое складывается из другого. Более того, в эти дни я вспоминаю, что в каждом из нас есть чайная ложка звездной пыли и искра Божия. В каждом из нас есть живая душа, которая радуется и тоскует, плачет и надеется. И это как-то важнее всех игрищ про «за» и «против».
Будем жить.
