В преддверии очередной годовщины Великой Отечественной войны (осторожно, триггер!)
Спустя несколько недель у меня нашлись слова для этой истории. Есть ощущение, что ее важно отпустить и опубликовать.
Есть среди людей, знакомство с которыми очень ценю, невероятная Цвяк Юлия. Если бы не издательство Скребейко, возможно, наши пути не пересеклись бы… Но пересеклись. В 2018-м ещё в Москве я узнала, что такое Юлины руки… Потом в Петербурге в непростые для меня моменты. И вот сейчас, снова, первая моя поездка после родов в центр города была именно к Юле. Домашним я говорю, что на «массаж» (это слово чертовски бедно, чтобы описать то, что происходит), а самой Юле в этом апреле: «Кажется, я приезжаю к тебе поплакать». Потому что каждый раз с запросом, каждый раз есть точки в теле, от одного взгляда на которые прорывает плотину… И я реву.
В этот раз было особенно ярко. Ещё читая Аню Вокину про умение горевать, я срезонировала когда-та на эту тему. Было, что оплакать и в моей истории, но это все наложились на непростую беременность, поэтому в горевание я не пошла. А уже после родов обнаружила, что меня буквально «бомбит» тема Великой Отечественной войны, Второй Мировой — тема матерей и детей, тема потерь в тот период. Став мамой, я не просто осознала — прочувствовала, как же это страшно… Но смотреть, что именно так цепляет весь первый год материнства не решалась. А потом в марте пришла в руки книга Эдит Евы Эгер «Выбор». Целительная. Сильная. И она снова подняла вопрос: Какое горе ещё не оплакано? Почему никак не получается разрешить себе радость? Почему не получается спокойно спать по ночам? Я часами гуляла в парке с коляской и не находила ответа. А под Юлиными руками ответы пришли.
Я увидела внутри кувшин, полный слез. Моих? Нет, не только и не столько… А дальше пошли образы и обрывки из рассказов, воспоминаний моих старших родственников.
Папа — со Смоленщины, мама — из Беларуси, это все были оккупированные территории. Нацисты творили там страшное почти 4 года. Вспомнила рассказ бабушки (папиной мамы): когда пришли немцы она с младшим братиком спаслись, прятались, а старших деток убили немцы. Тела расстрелянных свалили в бараке. И ночью прабабушка пробиралась в тот барак положить под головы своих убитых детей подушечки… Пишу это и даже сейчас не могу сдержать слез. И это не единственная история — одна из многих в моем роду.
Для меня эти подушечки стали символом какого-то невыносимого человеческого горя. Сколько страшных потерь пришлось пережить и детям и матерям за эту войну. И эти потери в нас. Начинают болеть ранами, которым и имён за давностью лет дать не можем порой.
Увидела я внутри кувшин материнского горя. А потом вдруг увидела тропинку, по которой не раз ходила сама и водила туристов. В Армении, рядом с монастырем Нораванк есть на склоне горы часовенка, посвящённая Богородице. Маленькая, очень аскетичная, построенная над родником буквально из камней и земли. К часовне ведёт тропинка, обсаженная цветами. Простыми, типа петуний и бархатцев. Но даже им без заботливой руки не выжить на сухом горном склоне. Кто-то поливает эти цветы. Я вижу их внутренним взором и понимаю, что жизнь продолжается. Да, не выросли дети, но выросли цветы. Жизнь продолжает течь… Набираю в кувшин воды из родника в часовне и понимаю, что то «живая вода». Поливаю цветы ею.
Внутри возникает вопрос: оставить ли себе кувшин? Нет, отдать. И сразу возникает мысль посадить цветы в память…
«Нет», — поправляет меня Юля. — «Оплакано, отгоревано. Цветы сажай, но для радости, для жизни, для живых!»
Смотрю внутрь, а там тихо… Слёзы высохли. По лицу пробежала робкая улыбка. Я как будто ещё чуть живее стала, вернулась часть меня, забывшаяся в своём-чужом горе.
Так еще одна грань материнского, женского, родового открылась. Сколько ещё внутри кувшинов и с чем? Бог только знает.
После той встречи с Юлей и нашей работы стало внутри чуть больше места для радости, стало больше лёгкости. Чуть меньше страха и чуть больше любви. Сделан ещё один шаг вперёд, к настоящему и будущему из трудного прошлого моей семьи.
Пишу это с огромной благодарностью к тебе, дорогой друг!
***
Продолжаю читать Эдит Еву Эгер, уже книгу «Дар». Для меня она все равно про выбор, про очень большие пласты внутренней боли и про то, что может сделать с ними человек. Хранить в себе кувшин слез или наполнить его живой водой? Это ведь тоже выбор. Выбор — рожать детей, сажать цветы, варить варенье, писать книги, строить дома. С благодарностью всем тем, кто до нас. С верой в себя и в тех, кто придёт после.
