Разное происходит в эти дни. Много трудного. Лучшее лекарство для меня — работа. А ещё лес и поле. Зарыться в душистый липовый цвет… Мостик в то, что зимой будем заваривать в чашке летнее солнце. И похоже, пора вишневого варенья сварить. Для аромата на всю квартиру.
22 июня, за ужином, когда вернулись с тихой охоты и наяривали грибной суп после дня, проведённого в лесу… заговорили с дочерью о том, что не было бы этих прогулок, леса, грибов, нас, если бы не героизм миллионов людей, наших дедушек, бабушек, прадедушек… день памяти. Несколько раз в год у нас этот разговор.
Муж мой Саша вдруг начал по памяти цитировать стихотворение. Я его не слышала до этой минуты. Не сдержала слез, ушла в ванну. Оно трудное.
Бессмертие (Петрусь Бровка)
Как воплощение бессмертия,
как завещание мир беречь —
солдат прижал ребёнка к сердцу
и опустил тяжёлый меч.
Мы жили с ним в соседстве близком,
В далекий предвоенный час.
У радиозавода в Минске,
Я встретить мог его не раз…
Ну как тут сходства не уловишь!
Стихами подтвердить берусь,
Что это Трифон Лукьянович —
Земляк, ровесник, Белорус….
Он зорко смотрит с пьедестала,
Отражены в его очах,
Войны внезапное начало,
Фугаской взорванный очаг.
Был тот рассвет июньский, алый
полночной темноты черней.
Погибла бабушка, не стало,
жены и малых дочерей.
Теперь отца не остановишь,
теперь бойца не сбить с пути.
И в сорок пятом Лукьянович
сумел к Берлину подойти.
Сюда принёс он жажду мести,
всю боль, что накопил в душе.
Шёл беспощадный бой в предместье
на предпоследнем рубеже.
Эсэсовцы в слепом бессилье
вели огонь из всех щелей,
не глядя женщину скосили,
девчушка плакала над ней.
И Лукьянович, вспомнив дочек,
рванулся, жизни не щадя,
под ливнем пулемётных точек
спасать немецкое дитя.
Рванулся средь руин и пепла,
чужих детей на свете нет, —
и вынес девочку из пекла
минчанин, скромный мой сосед.
Был пехотинцу страх неведом.
Пройдя сквозь пламя и металл,
гвардеец пал в канун Победы
и вот — взошёл на пьедестал.
Как воплощение бессмертия,
как завещание мир беречь —
солдат прижал ребёнка к сердцу
и опустил тяжёлый меч.
…
Я не знаю другого лекарства от всего, что происходит, кроме памяти. Все уже сказано до нас.
Каждое лето — подарок, который случился благодаря. И вот это благодаря хочется передать дальше. Чтобы было хоть чуточку меньше горя. Чтобы варенье и липовый цвет. И синее-синее небо. И жизнь, которая бесценна.
