«Путешествие за мечтой» Глава 9. Про Ёжика 02.12.2018 – Опубликовано в: Блог
Вчера вечером я узнала, что ушел из жизни один очень хороший человек. Из «своих», родной через годы и расстояния — Влад Цепляев.
Не хочется верить, слишком рано. И для меня осиротел Екатеринбург на одну родную душу. При этом грустить хочется светло. Влад из светлых. И я не придумала ничего лучше, как опубликовать главу из пока недописанной мною книги с рабочим названием «Путешествие за Мечтой». Просто этой главы точно не случилось бы без Влада. И я хочу посвятить ему эту историю.
В далеком 2012 году после очередной «поляны», мы стояли с Владом и Женей на крыльце большого дома в Руян-городе (теперь Руян-на-Оби). И Влад тогда рассказал мне про то, что в Томске есть удивительный Театр живых кукол «2+ку», и создал его удивительный сказочник и волшебник Владимир Яковлевич Захаров. Именно тогда, на крыльце, во время этого разговора зародилась моя мечта побывать в этом театре. О том, что из этого получилось, вы узнаете ниже.
Не судите строго, пожалуйста, рукопись даже в руках редактора еще не была… Пока книга зреет. Это первая глава, которую я решила опубликовать, хотя написана она была 2 года назад.
Посвящается Владу Цепляеву, светлому человеку и немножко волшебнику
Про Ёжика
Эту главу я пишу в поезде, который мчит меня из Москвы в Санкт-Петербург. За окном метель, попутчики привычно ругают правительство и маленькие зарплаты. Я смотрю в окно и понимаю, что каждый из нас сам выбирает реальность, в которой жить. Реальность, о которой хочу рассказать сегодня особенная… Какая-то очень далекая от новостей из телевизора, пересудов о том, кто кому чего должен, и вечного недовольства жизнью. Иногда я очень остро чувствую себя проводником между такими разными мирами.
Закрываю глаза и из снежного ноября оказываюсь в солнечном августе…
В Томск я мечтала попасть давно, еще в 2012 году услышала от Влада Цепляева, таксиста из Екатеринбурга, о том, что живет в Томске волшебник. Человек, который может дотронуться прямо до сердца через свои спектакли — Владимир Яковлевич Захаров, создатель Театра живых кукол «2+ку».
Еще до того, как родилась идея этой книги, до того как я придумала главу «о волшебниках», я знала, что когда-нибудь попаду на спектакль в Томск. И вот моя мечта — на расстоянии вытянутой руки…
Договаривались об интервью с Владимиром Яковлевичем мы заранее. Логистику я выстраивала так, чтобы приезд в Томск выпал на выходной день, потому что спектакли в 2+ку идут только в выходные. Так много факторов в ту поездку должно было сложиться. До сих пор считаю чудом, что все удалось.
Утром мы с Ариной заехали за камерой и сразу отправились на спектакль. Я решила посмотреть не только вечерний спектакль «2+ку», после которого было запланировано интервью, но и дневной. На последних минутах мы подбежали к большому деревянному сундуку со сказками по Южному переулку. Это был спектакль «Как найти солнце»…
Южный переулок — маленькая улочка с частными домами на окраине Томска. Бежали буквально по краю оврага. И вот перед нам деревянный дом. На заборе — чуть выцветшая распечатка с репертуаром театра, сделанная на цветном принтере. За забором — большой деревянный дом, срубленный в форме сундука. Это уже потом, вечером я узнаю, что Владимир Яковлевич построил свой первый деревянный дом, когда ему было 9 лет. А пока я предвкушаю встречу со сказочником. Тяну на себя тяжелую дверь и…
И вижу за нею милую кукольную старушку, которая быстро-быстро перебирает спицами и бурчит на опаздывающих зрителей что-то свое. Разбираю на ходу: «Ходют тут всякие…» — и улыбаюсь. В руках у бабули тряпичный мешочек, в котором лежат билеты. И деньги, которые гости оставляют за спектакль. Я тоже оставляю и прохожу в зал, который уже забит людьми. Почти все 60 мест заняты, находим с Ариной край скамеечки на самом верху. Вокруг дети и взрослые. Русская, английская, французская речь… От удивления моя бровь ползет вверх: «Хм… А что делают эти иностранцы здесь на окраине Томска… в самом сердце Сибири?» Это потом я узнаю, что на спектакли Владимира Яковлевича приезжают со всего мира. А в тот момент было так удивительно…
За стенами театра-сундука остался теплый солнечный день. Внутри софиты выхватили из полумрака маленькую сцену. Коля Шторкин дал третий звонок. Шторка открылась. За нею небольшой стол, накрытый зеленым сукном, у стола невысокого роста мужчина. Борода с проседью, морщинки в уголках глаз, живущие собственной жизнью руки.
Это был спектакль по одной из сказок Сергея Козлова (серия про Ежика и Медвежонка). Пересказать его я не смогу, да это и не имеет смысла. Расскажу тебе лишь о том, что происходило со мной. С первых минут было четкое ощущение, что меня кто-то взял за сердце и не отпускал его до самого «восхода». Очень щемящее, милое, глубокое, и трогательное представление. Честно — я ревела. Сидела в темноте зала и утирала слезы, которые пришли неведомо откуда. Слезы без причины, слезы из сердца, которое вдруг раскрылось навстречу чему-то очень искреннему и настоящему.
Я уже слышала от Влада, что мало кто из взрослых (даже самых закаленных мужчин) уходит со спектаклей «2+ку» с сухими глазами. Но одно дело — слышать, а другое — сидеть в этом зале, пахнущем прогретым солнцем деревом, понимать, что вот еще одна мечта сбылась… Я здесь, в Томске. Собираю материал для книги … Я живая после всего того, что со мною произошло. Я надеюсь, верю, чувствую, дышу…
А в это время герои Владимира Яковлевича жили на сцене. Говорили своими голосами, двигались, даже о чем-то спрашивали у зрителей. Самое забавное, когда смотришь кукольный спектакль во взрослом возрасте, ты умом понимаешь: вот куклы, ими управляет человек, он за них говорит… Но в «2+ку» иначе. Все эти логичные рассуждения улетучиваются через пару минут. Потому что всё и все в этом театре живые. Здесь нет главных, а есть диалог.
Прости, я увлеклась… Никакие мои описания не способны передать атмосферу, чувства, эмоции, которые я испытала в тот день.
Спектакль длился всего 30 минут. Деткам вполне достаточно. Я же хотела продолжения…
А пока несколько часов, которые оставались у нас до вечернего сеанса, мы решили посвятить прогулке по городу памятников и студентов. Так Арина характеризовала Томск. Мимо университета, к старой крепости, к набережной речки Томь. 2 августа, суббота. В день ВДВ город гудел… Полосатые тельняшки, свадебные платья, щелчки затворов фотоаппаратов…
На вечернем спектакле «История одной куклы» снова был аншлаг. Приехала группа французов, рядом с нами сели ученики Владимира Яковлевича. Я снова так и просидела все 30 минут спектакля со слезами на глазах, даже не пытаясь понять, откуда они и что же здесь на самом деле происходит с людьми? В этом сказочном пространстве.
После спектакля мы посмотрели мастерскую, где Владимир Яковлевич вместе с учениками создает кукол. Тут из кедра вырезают головы и руки, тут шьют одежду, а тут паяют сложные микросхемы… Чтобы куклы ожили.
Потом мы отправились записывать интервью. Почти два часа длилась наша беседа. И такая она получилась душевная, что я осмелилась задать вопрос… На который в других обстоятельствах мне бы точно не хватило духу:
— Владимир Яковлевич, уже завтра я уезжаю на Алтай… Так случилось, что впервые я услышала про Ваш театр от моего друга, который побывал на спектакле «Про Ежика». Сегодня его не было в расписании… Знаю, время позднее… Но вдруг? Каким-то чудом можно будет увидеть этот спектакль сегодня?
Владимир Яковлевич засмеялся и ответил:
— Есть у меня такая история. Сидели мы как-то с товарищами… Вино, разговоры. Час ночи или около того. И вдруг идея: «Может быть по Ежику? — А что можно? — А почему нет?» Мы идем в театр, я ставлю декорации. Показываю двум зрителям Ежика. Не совсем трезвого. Все было нормально, но когда начинаешь говорить текст, понимаешь, что с дикцией как-то не очень…
Смеемся.
— Хотите нетрезвого Ёжика? Ну, тогда надо куда-нибудь сходить поесть…
Мы отправились на ужин и уже без камеры и диктофона проговорили почти два часа о гастролях, фестивалях, превратностях актерской жизни. Выпили по бокалу вина. Неспешно прошли по вечернему городу. Вернулись в театр, где живут подмастерья, куклы и настоящие сибирские комары.
О том, что произойдет дальше, я не могла даже мечтать, когда ехала в Томск. Пустой зал, густой вечерний воздух тянет прохладой из оврага. Владимир Яковлевич ставит декорации. Коля Шторкин шутит скрипучим голосом о том, что приехала «фифа из Москвы и спать куклам не дает». На свет лампы слетаются мотыльки. И кружатся, кружатся, отбрасывая трепетные тени.
Арина даже не достает камеру. В зале кроме нас только ученики Владимира Яковлевича, Одиннадцатый час вечера. Первый звонок, второй, третий. Сцена оживает:
– Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
– А ты где?
– А меня нет.
– Так не бывает, – сказал Медвежонок.
– Я тоже так думаю, – сказал Ежик. – Но вдруг вот – меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?
– Что ты ко мне пристал? – рассердился Медвежонок. – Если тебя нет, то и меня нет. Понял?
«Про Ежика» (по мотивам сказок Сергея Козлова)
История Владимира Захарова, мечта построить театр-дом
«Зорко одно лишь сердце, главного глазами не увидишь». Антуан Сент-Экзюпери
Для чего мне все это? Я создаю мир, который гармоничен моему внутреннему миру. Он оказался интересен и другим людям. Более того, им его очень не хватает. Поэтому я все щедрее, все больше этого мира строю.
«Я не боюсь ни за что браться. Моя фантазия и аппетиты настолько велики, что то, что делаю сейчас, не так значительно по сравнению с тем, что собираюсь делать следом, поэтому делать не страшно. Я занимаюсь тем, что мне интересно, и это легко…»
Здравствуйте. Меня зовут Владимир Яковлевич Захаров. Я кукольник.
Есть разные театральные профессии: режиссеры, директоры самые важные, точнее, они так думают, что самые… художники, актеры. А я кукольник. Потому что и драматург, и уборщица, и режиссер, и все на свете в одном лице. Ну, и немножко волшебник.
По образованию я кибернетик. С 6-го класса мечтал заниматься робототехникой, и я этим занимаюсь. Просто техническая робототехника оказалась неинтересной для меня. И время такое было 25 лет назад, что скучно было в этой сфере. Поэтому я нашел себе иное применение.
Как я стал волшебником? (Вздыхая) Черт его знает… Родился, наверно, такой. Потому что был у меня период в жизни, когда я занимался спортивным ориентированием, и тогда построил избушку в лесу. Стал в 1981 году водить группы. Народ в эти группы попадал всякий-разный… И вот выходим мы из города засветло, а приходим ночью уже, ничего не видно. К этому времени дороги кончились. Тропиночка тоже кончилась. Болото какое-то. Бурелом. Зачем, куда, мужик какой-то бородатый, незнакомый ведет? И вот приходим мы на место — избушка. Костерочек. Гитару достали. Постели постелили, все нормально. Оказывается, жилье. Волшебство!
А утром совсем другое все, потому что приходишь ночью, и не знаешь, как мир вокруг при свете выглядит. А утром все ходят с вооот такими глазами. (Смеется). Волшебство. А кто сделал? Волшебник. Ну и весь мир, который я строил, без гвоздей был, по каким-то старинным рецептам строительным. С находками забавными — типа стекол от трактора, утонувшего в ближайшем болоте, в окнах. Они такие полукруглый были, на старый телевизор похожими. Вот мы и смотрели телевизор. В нем лес показывали, дождь иногда…
Был у меня там мир такой волшебный. С магазином, водопадом… Вот сейчас я делаю спектакль, называется «Соло для Медвежонка». Просто у меня есть «Про Ежика», есть «Перелетный Заяц», а медвежонка… Не было, поэтому и придумал «Соло для медвежонка». Мы там вдвоем, больше никого нет. И там я очень много рассказываю историй из своей жизни. Про избушки. Про водопад этот, единственный в области:
— А большой водопад-то?
— Да полметра.
— Уу..
— Зато единственный в области.
— Аа.. А область большая?
— Как Франция.
— Уу, тогда вообще гигантский.
Про все эти дела мы с Медвежонком в спектакле и рассуждаем.
Кстати, первая моя кукла тоже была медвежонок. Перчаточный. Из папье-маше. В 4-м классе сделал. А на сцене я с 7 лет. Читали с сестрой миниатюры — у меня сестра-двойняшка. Мы в 7 лет уже читали и писали, хотя в школу еще не ходили. И нас как-то быстро во всякую самодеятельность записали.
А потом нам книжка попалась про то, как делать кукол. Мама у меня как раз закончила курсы кройки и шитья. И все, что она делала, мы тоже делали. Она шьет — мы шьем, на машинке — и мы на машинке, она вяжет — и мы вяжем. Я вязал и кофты, и носки, и шарфы и перчатки. Для меня была не проблема что-то сшить или связать. Поэтому и сейчас вся одежда на куклах сделана моими руками. Или руками учеников.
В школе вскоре узнали про наше увлечение, сделали ширму. И мы уже стали читать миниатюры с куклами. Вот так появился в моей жизни первый кукольный театр. Но я мечтал стать робототехником! Физику изучал с опережением все время. Потому что мне, например, надо для театра звонок собрать, но мы еще не проходили катушки. И я с вопросами к учительнице пристаю. Она от меня бегала как черт от ладана, потому что не знала ответов на вопросы, которые я задавал.
Физик, который в старших классах преподавал, тоже от меня прятался. В итоге все через опыт… Берешь двигатель на 3 вольта — включаешь в 220 Вт. Мне же вертолет надо сделать? И я понимаю, что этот двигатель не поднимает мне с 3-мя вольтам пропеллер почему-то. Думаю: а если 220 Вт я ему дам, так он же подымет? Включаю. Но… Взрыв! (Смеется) Так что опытным путем все находил-изучал.
Я очень стеснительный человек был по жизни. До сих пор вопросов не задаю. Не любопытен. Пришел человек ко мне, а зачем — я не спрашиваю. Посидит — сам скажет. А не скажет — ну и ладно. Так и по жизни я многих вопросов не задавал, пытался дойти сам. Я и учеников своих толкаю: будьте пытливы, ищите, смотрите, почему так. Вопросы задавайте. Пробуйте — все у вас перед глазами: все механизмы, все куклы, никуда не прячу.
В 1978 году я окончил Томский политехнический институт по специальности «кибернетика электрических систем», работал с 1980 по 1987 год инженером-конструктором в НИИ технологии машиностроения. Моя первая взрослая работа в театре кукол случилась над спектаклем «Было или не было», который ставил Роман Виндерман по роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Я тогда все еще работал в НИИ, но вскоре понял, что ничего не успеваю, что в театре интереснее и надо выбирать. Уход из НИИ был непростым и решался на уровне райкома партии. Потому что, кроме того, что я разрабатывал и внедрял роботов, я еще автоматизировал технологический процесс на ГорМолЗаводе и кирпичном заводе, чинил системы управления роботов, влезал в систему управления станков с ЧПУ. Этого никто не делал. Меня надо было кем-то заменить, и они сформировали группу из 14 специалистов.
А я в это время делал МАССОЛИТ (Улыбается) в виде двухметрового буфета, в котором, 35 кукол кушали, ели, пели, пили, играли на инструментах, стояли в очереди за гонорарами, голосовали… Сверху хор администрации с Арчибальдом Арчибальдовичем во главе. Дальше — музыканты сидят, писатели всякие… Творческая такая обстановка. И я в роли Арчибальда Арчибальдовича управлял всем этим механизмом — одноглазый, в тельняшке, во фраке малиновом.
Потом появился Коля Шторкин, который шторку открывает и звонки дает. И началось у нас оживление сценического пространства. Делал я его с другом, однокашником. Он стал системотехником, программистом, а я кукольником — делал всю механику. Уже много лет мне мои друзья помогают — Сергей Гурин (программы) и Сергей Ильин (электроника).
В 1989 году я изобрел куклу на запястье. Работал тогда в театре «Скоморох», но там она не нашла применения. Я вообще со своими изобретениями в классические кукольные театры вписываться перестал. Зато в мире меня уже знали. Мне предлагали проводить мастер-классы в Израиле, преподавать в Германии, в Польше делать совместный спектакль с двумя театрами, один из которых планировал поставить «Сто лет одиночества» Маркеса — очень серьезная работа. И в России предложения были. Перспективы вырисовывались мощные.
Но мир вокруг затрясло: в Израиле война, уже не до меня. Германия объединилась — проблемы экономические. В Польше Валенсия к власти пришел, на культуру деньги сильно урезали. В России вообще никто не понимал, что делать. (Смеется) Все как тараканы разбежались. Поэтому пришлось делать свой театр и играть. Тогда и родился «Жан из стручка», «Жан в подземелье», «Маленький принц». И к «Маленькому принцу» мы делали уже очень серьезную автоматику: у нас управляемые фонари-роботы были, было и первое звездное небо. Сделали его тогда и сидим два дурака — тащимся (Смеется). Потому что небо настоящее. Мерцают звездочки… На самом деле это светодиодные лампочки, а к ним программа на специальном алгоритме написана, звездная получилась программа.
Так что и небо мы делали, и тексты для спектаклей я сам писал. Точнее есть у меня два по сказкам Сергея Козлова — «Про Ежика», «Перелетный Заяц» и один экзюпери — «Маленький принц». Остальное все сам. Правда, в «Соло для Медвежонка» использую кусочек сказки моего друга Али Соколовой. Давно уже у нее права на эту сказку купил. Пришла пора сделать. Иногда и с другими драматургами работаю.
Первую свою сказку «Жан из стручка» я писал для одной женщины, которая из Чернобыля приехала. Она решила сделать свой театр, пришла в «Скоморох» искать поддержки. Ее отправили ко мне, я стал ей помогать. Тогда и написал пьесу «Жан из стручка» про мальчика, который вырос из горошины. В итоге женщина куда-то исчезла, пьеса осталась. Я просто пытался восстановить тот сказочный мир, который помнил из детства. Перечитал много всяких сказок и понял, что это где-то французские или испанские всплыли мотивы (про людоедов, мальчиков-с-пальчиков). Мой герой тоже маленький, его ветром уносит и он теряется в лесах, начинаются его странствия… Я написал четыре части этой сказки.
Потом поставил Экзюпери. В каждом уважающем себя театре, я так думаю, должен быть «Маленький принц». Это очень поучительная история, воспитательная история и трогательная история. А потом появился Сергей Козлов, который оказался великим сказочником… Он мне подарил героев, и я начал с ними делать уже свои истории. Характеры были выписаны, мне оставалось только продолжить дело. У меня даже есть на нашем местном телевидении авторская программа, когда я в прямом эфире с куклами общаюсь о каких-нибудь волнующих людей темах. Там у меня все: и Ежик, и Заяц, и Медвежонок. Заяц, кстати, уже как-то одеяло на себя тянет, зазвездился. Потому что… с Ежиком мы решаем серьезные задачи, а с Зайцем можно обсуждать все, что угодно. Он немножко дураковатый такой, смешной.
Вообще, у меня из всех спектаклей какие-то афоризмы, цитаты все время вылезают. Ученики только этими фразами и говорят сейчас, потому что для них это все ново. Им страшно нравится, сидят ржут каждый раз на одном и том же месте. А мне, конечно, свежие вещи, над которыми работаю, где-то ближе… Хотя когда долго живешь в этом всем, оно такое родное становится. Пространство это, в которое ты ныряешь, плаваешь… берега знакомые. Хорошо.
Самый первый спектакль за деньги я играл в садике. Страшно дико. Дети маленькие сидят, шуршат сандаликами, потому что им запрещают смеяться, говорить, вставать… А про сандалики ничего не сказали. И они сидят, шуршат ими, все 30 детей. Дикое ощущение… Но постепенно ко мне пришла смелость, потом наглость. (Смеется) Как-то довелось выступать на заседании Академии Наук. Рассказывал про своих кукол. Среди академиков сидели учителя моих электронщиков, программистов. Заведующий секцией, декан факультета автоматики и робототехники, который меня пригласил, разволновался, краснел. А я спокойный совершенно. Радуюсь, что мне наконец-то толковые вопросы задают! Ко всему привыкаешь. Это в первый раз страшно. Детские сандалики точно страшнее академиков были (Смеется).
Но это уже все потом… Изначально, когда я театр затеял, то первое, что я стал делать, — строить пространство. Это был семейный театр, который мы вместе с девушкой делали. Я арендовал у театра помещение под жилье и под мастерскую. Как раз там, где я жил тогда в Томске, во дворе театра был кирпичный двухэтажный дом, на первом этаже раньше было театральное общежитие. Так случилось, что я остался там один: две комнаты, кухня. Дом до окошка был завален землей со стороны театра… Сырость… Боролся с нею как мог. И вход неудобный был, чтобы до двери добраться — квартал пройти. А до окошка — 5 метров. Вот я и стал в окно мастерской ходить.
«Ты что в окно ходишь?!» — ругались. Я отвечаю: «Мне тут рядом». Ко мне управляющий культурой областной ходил в окошко, иностранцы какие-то приходили, залезали швейцарцы, немцы, англичане. Интересное было время. Обустраивал пространство как мог. Есть одна смешная история с этим связанная…
Я тогда отпилил палец, мне его пришили. Но все равно рука в гипсе, и я второй рукой ломал стены, обустраивал в новом доме все. Ко мне приходили: «Давай мы тебе поможем?» Друг один говорит: «Ну что ты один? Давай…» Я согласился. И пропал друг куда-то. Через неделю приходит забинтованный весь, в синяках. Спрашиваю: «Что такое?» — «Да рекетеры навалились, извини». Ладно. Другой приходит: «Что ты одной рукой, давай я тебе помогу?» И исчезает куда-то. Через неделю приходит: «Слушай, у тебя экстрасенс знакомый есть? Ведьма навалилась, сосет, я вообще ничего не могу». Нашел экстрасенса, откачали мужика. Третий приходит: «Что ты одной рукой…» И тут я не выдержал: «Серега! У тебя все нормально? — Нормально. — Вот и иди! Пусть у тебя все будет хорошо». (Смеется)
Я разломал тогда все стены, поднял полы, обнаружил три погреба. В одном — ничего, во втором — банки какие-то пустые. А в третьем банки с консервами трехлитровые, с вареньем. Варенье уже, конечно, перебродило, и у нас были ликеры: малиновый, смородиновый, клубничный. 1991 год, страна вся по карточкам, а мы живем, гостей собираем. За год 13 гостиных провели. Собирались у нас и берестянщики, и плетенщики, резчики по дереву и собаководы… Гитаристы приезжали специально из Москвы, Челябинска, чтобы поиграть у нас… Там же мы и репетировали, там у меня и мастерская была, там же и спектакли первые играли для друзей.
Вот тогда и возникла мечта построить театр-дом. Стал я ходить по всяким инстанциями, просить, чтобы выделили помещение. Находил всякие развалины, говорил, что восстановлю. Но каждый раз натыкался: «Нет, нам самим надо». Так ничего мне не дали. Тогда я плюнул на это все и купил дом здесь. Район понравился.
Я когда-то в Авиньоне (Франция — прим.автора) ночевал в театре. Там, чтобы до комнатки добраться, нужно было в мансарду забраться. Палкой лестницу опустить, через костюмерную пройти… Совершенно волшебное место. Мне хотелось создать такое же. И я осуществил мечту — построил театр. А для того, чтобы построить, я как раз и придумал проект «Оживление пространства». Чтобы заработать на новую программную среду, аппаратуру новую и на здание.
Тогда мы стали делать кукол на заказ. Около 300 было сделано, театральных штук 35-40, но они почти все играют у меня в театре. А остальные куклы разъехались по всему миру, их не только в России можно встретить. Я сумел заработать на то, чтобы все это построить, а сейчас уже театр обеспечивает меня, и не только меня. Программист, друг, который мне помогает строить терраску, трое учеников — все получают зарплату. А работаю один я. И этого хватает, чтобы еще и помогать фестивалям разным. Кукольникам куклы делаю бесплатно, учу бесплатно. И никакой кризис нам не страшен.
Свою мечту я осуществил 10 лет назад (разговор состоялся летом 2014 года — прим.автора). У города был юбилей — 400 лет. У меня — 50. Я решил подарок сделать себе и городу. И в день празднования четырехсотлетия, 5 сентября 2004 года, мы открыли театр. И для детей и для взрослых. Ведь дети — мир познают, для них это очередной этап, очередная ступень узнавания мира, и для них ничего суперординарного в том, что они видят в моем театре, нет. А для взрослых — это сказка. Потому что такого не бывает. Мне часто говорят тридцатилетние или чуть за 30 молодые люди, что я их удивил. Они уже считали, что все видели… А тут вот, здрасти. Не ожидали такого.
Мне вообще часто говорят, что никогда такого не видели. Да и где увидишь? Я, если честно, очень мало знаю людей, в которых технический и творческий мозг уживаются. И руки у меня… Не сказать, чтобы прямо растут откуда надо, но я их натренировал. (Смеется). Сейчас смотрю на кукол, которых раньше делал — это же жуть какая-то. Кто так делает?! Смотрю записи первых спектаклей — Господи, ну кто так играет? Ученикам говорю: ну что ж вы так… А сам еще хуже делал. Постепенно шел, ошибался, снова делал.
На самом деле я все время борюсь с собой, со своей ленью, со своим «абы сляпать». Надо, чтобы тщательнее все было. Тогда то самое волшебство и начинается… Потому что это инструмент твой. И процесс создания куклы волшебный, очень сложный процесс. Я сначала леплю куклу или из дерева вырезаю, потому что рисовать не умею. А дальше очень много каких-то мелочей нужно учесть в процессе, от которых зависит, насколько она будет послушна, насколько будет жива. Возьмем мальчика из «Истории одной куклы» — он не умеет разговаривать, нет у него голоса. Потому что в спектакле он молчит. А Ежик с полоборота заводится, все время лезет на всех спектаклях. Когда идет проверка звука, настройки микрофона, Ежик всегда участвует. Где-то лазит по сцене, то тапочки ищет, то еще какую-нибудь фигню. То пить хочет… И ходишь за этой водой, потому что, извините, Ежику попить нужно:
— И как я тебе попить принесу? Полно народу, не пролезешь к воде.
— И чё делать?
— Терпеть.
— А мне в туалет еще…
— В какой туалет?
И создаем то самое волшебство, оживление… ощущение, что там кто-то есть.
Однажды я перегнул палку. Заказной спектакль был. Дети устраиваются на местах, уже и большие достаточно, первый класс. Я говорю: «Под полом куклы лазят, иногда за ноги хватают». И тут детский испуганный голос из зала: «Я не хочу, чтобы меня за ноги хватали!»
Две истерики. Еле успокоили детей. Аккуратнее надо… Даже и взрослые иногда пугаются, кто в театре живет. Бывало, что забудешь выключить какую-то из кукол или помеху какую автоматика поймает и сработает… Я бы и сам испугался.
Джон Леннон у нас большой в сибирском пабе сидит, привез его, поставил при входе и пошел. Прихожу — забыл уже про него, дверь открываю: Господи, тьфу ты! Джон Леннон сидит. Не ожидал. Испугался. (Смеется).
Что-то я отвлекся. Так вот про театр и мечту. Появился театр-дом, появились и ученики. Году в 2008 примерно. Первая девушка пришла со словами: «Я в этом театре готова хоть деревом стоять». И кукол делали, и спектакли ставили. Вообще, когда я начинаю учить кукол делать, понимаю, насколько это сложно. Есть у меня одна ученица, которая все делает сама: пилит, сверлит, ноутбук разбирает-чистит-собирает. И кукол создает, и стихи прекрасные, пьесы пишет, рисовать умеет, музыке учится… Нужно очень многими талантами обладать, совмещать в себе несовместимое, чтобы получилось то самое волшебство.
Еще серьезные ученики у меня и в Италии были, я там шестидневный мастер-класс проводил. Одна из учениц — Лаура потом организовала мой второй мастер-класс в Италии, сама сделала куклу, поставила спектакль. И сейчас ездит по всему миру показывает. Благодаря ей меня в Бразилию зовут, потому что она и туда добралась, показала, что мы здесь делаем.
Но я пока не спешу. Раньше я много ездил и по России, и по другим странам. От Японии до Испании все объездил. В Польше часто бывал, Италии, в Австрии, Германии, Франции. А сейчас никуда не езжу. Потому что, во-первых, это накладно. В нашем театре в Томске я за выходные зарабатываю больше, чем за спектакль во время гастролей. Плюс дорога, другие расходы… Приходилось устраивать несколько фестивалей, чтобы чего-то заработать. А потом я стал использовать гастроли просто как отдых, не стал обращать внимания на финансовую сторону. Ездил друзей повидать — их много завелось за эти годы за границей. А сейчас весь мир ездит ко мне. И практически в любое время года полный зал. Недавно сняли про меня фильм для телеканала «Культура», так вообще пошел шквал народу — и пишут, и едут. Даже если сегодняшний день взять, география тех, кто пришел — очень обширная. Поэтому я не переживаю, что чего-то упущу. Свои люди приедут, найдутся. С волшебниками всегда так.
В чем источник волшебства, которое я создаю? Источник — любовь. Любить надо, прежде всего, себя и тех людей, для которых ты все это делаешь, которые к тебе приходят. У меня сама система от кассы начиная — другая. Здесь все другое. Построено по совсем другим принципам — по принципам любви и доверия. А еще очень важна любовь к существам, которых я делаю. Кстати, и их я делаю с любовью к себе, чтобы меня железочка какая не ранила, чтобы мне удобно было работать и чтобы он, любимый мой, оживал.
Часто слышу на фестивалях про Ежика от других кукольников, членов жюри: «Как он его любит!» А ведь я просто работаю с ним, он мой равноправный партнер. Он даже круче меня, потому что это ему пишут письма «Хочу замуж за Ежика», а не мне. Это он влюбляет в себя, на меня женщины вообще внимания не обращают, когда он рядом. Все: «Ах, Ёжик».
Как-то на одном фестивале мы с Ёжиком стояли на входе (закрытие фестиваля проходило в одном Новосибирском ресторане). Ёж-контроль у нас был. Попросили помочь ребятам с гостями разобраться, кто по спискам, кто приглашенный, кто за деньги… И вот двое ребят занимаются этим, а мы с Ежиком рядом стоим, помогаем. И люди обращаются к нему, показывают ему какие-то там пригласительные, деньги протягивают — Ёжику. Я стою рядом, никуда не прячусь, а они все ему. И девочка стоит неподалеку, лет 10. Стоит и смотрит на него, наблюдает со стороны. Смотрела, смотрела, ушла. Приходит — приносит свои игрушки какие-то и начинает показывать — Ёжику. Она долго анализировала живой он или не живой. Поняла, что живой, — принесла показать ему свои драгоценности…
Это, конечно, магия самого персонажа, который оживает: глаза, конопушки на лице… Или когда он там блошку у себя какую-то найдет… Импровизация все время идет. И на спектаклях тоже. Вроде бы все одно и тоже, а каждый раз разное.
По сути, я создаю мир, который гармоничен моему внутреннему миру. Он оказался интересен и другим людям. Более того, им его очень не хватает. Поэтому я все щедрее, все больше этого мира строю. И сам учусь: первые перила получались такие… неказистенькие, а сейчас какая красота! И все это растет, размножается, количество всего этого увеличивается.
Что еще самое важное в моем театре — здесь все настоящее. Я когда-то пробовал вместо вина наливать кока-колу для спектакля (есть у меня сюжет, где герой выпивает бокал вина). Не то. Все должно быть настоящим: и вино, и яблоко. В каждом спектакле есть правда, и именно это цепляет.
Театр, как и всякое искусство, имеет одну задачу – человека растормошить, дать ему возможность подумать о чем-то. Как только я осознал, для чего нужен мой театр, сначала, конечно, интуитивно осознал, даже инстинктивно, только потом разумом, то мне стало ясно, что надо делать. А надо, чтобы все, что увидит и услышит здесь зритель – музыку, стихи, образы, он впитывал бы в себя, как губка. Нужно человека ввести в состояние повышенной восприимчивости. Для этого я стараюсь использовать материалы природные. И формы тоже природные, округлые. На этих формах глаз отдыхает, вот на этой корнепластике и веткопластике. Глаз же тоже не дурак. Когда видит острые углы, он напрягается. Все плоскости, острые углы дурно влияют на человека: пространство души становится таким же плоским, меняется и отношение к миру – человек делается колючим. А у меня в театре он становится доверчивым, добрым, мягким.
Люди устают от ненатурального: от пластика, от металла, от блеска никелированного. А здесь можно трогать, здесь руки сами тянутся… Ты попадаешь в какое-то утробное состояние, потому что все вокруг естественное, из нашей жизни, из нашей истории… А мне это интересно, я люблю строить и не прекращаю это делать.
Первый дом я построил, когда мне было лет 9. Во дворе. Отец разрешил доски использовать. Там у меня все было: чердак, кровать, веранда. С тех пор строю и строю.
Вспомнил еще одну историю. В 1990 году приезжал сюда Питер Шуман, великий кукольник, театр Bread & Puppet. До этого я читал о нем в книгах, когда писали про хиппи, про 60-е годы, про Beatles. И тут он приезжает к нам. Я тогда бился, чтобы получить возможность помогать ему, потому что понимаю, что такое — делать спектакль и хлеб печь одновременно. Я пробился, хотя он редко берет помощников, очень редко. Но я был настолько настойчив… Потом мы с ним поехали на фестиваль в Абакан — наш театр и его театр. А там у него времени было совсем мало и… Впервые в истории театра Питер кому-то поручил все подготовить. Я сам складывал печку, замешивал тесто, опару ставил, все готовил, он только пришел — хлеб свалял, а я солнышки традиционные вырезал, и все.
Питер подарил мне мельницу, закваску, ведро, фартук. Это был единичный случай, чтобы он кому-то что-то передал. С тех пор я мечтаю возродить эту историю и печь Питеровский хлеб (ржаной, крупного помола). Я даже здесь печку построил. Ее строительство — еще и дань моего уважения Италии, где у меня очень много друзей. Мои пирожки и пиццы друзья любят (Улыбаясь). Вот и решил построить кафе. Хотя на самом деле это никакое не кафе, потому что я ведь не за деньги буду угощать. А просто печь пирожки и раздавать людям.
А вообще… бывают и тяжелые периоды. Чаще — они с человеческими отношениями связаны. Есть у нас одна соседка, которой очень не нравится, что я здесь существую. Она все время жалобы какие-то пишет, колеса машинам протыкает или еще что-то подобное делает… А результат этих жалоб — администрация хочет тут благоустройство сделать, лестницу уже построили. Нажаловались — увидели. Театру 20 лет, наконец, увидели (Смеется).
Когда на пути к мечте было совсем трудно, помогала любовь. И лес. Он меня сильно выручал. Просто я вырос в Узбекистане (Казахстане? — уточнить), там лысые горы… Для меня лес — это какая-то тайна, загадка, сказка, которая манила меня. Поэтому я стал ориентированием заниматься. Для меня лес стал родным домом. Есть территории такие, по 13 квадратных километров, где все мной исхожено, промеряно, нанесено на карту. Все это мое, родное. Я жил в лесу, у меня там избушка, в которую приходил именно домой. Если долго не был, прихожу — ощущение — на родину вернулся. В Узбекистане уже нет родины, а здесь — есть, вот эта, в лесу.
А потом я постепенно лес перетащил сюда. Деревьев насадил, привез лиственницы, пихты, кедры, сосны. Теперь лес уже тут, вокруг, с ветками, корягами, всем тем, от чего я так комфортно себя чувствую. И мне туда идти не надо.
Сплю я мало. Утро начинается с зарядочки, потом то-сё, позавтракал, и сюда: стройка, ученики, стройка, ученики. Показываешь, учишь, смотришь, контролируешь, исправляешь, помогаешь. И это одна из мечт, которая сбылась. Потому что в России я в первый раз провожу такой масштабный мастер-класс. Приезжали ученики по одному из Италии, из Украины. А чтобы такое массовое скопление учеников — впервые. И уже не на неделю, 10 дней максимум, как было раньше, а на 2 месяца работать. Кто-то останется здесь спектакли делать, у них у каждого по 2… В общем, тут работы хватит на всех!
Вообще, когда трудно, просто начинаю работать, работа — лечит, она же интересная. Придут, наговорят, наобнимают тебя, налюбят — и все нормально. Да и планов у меня — такая уйма. Я же еще один театр собираюсь построить. Для учеников. Сейчас — это же только начало всего. Будет гораздо масштабнее, глобальнее. Плюс у меня сейчас в работе около 4-5 спектаклей, которые я создаю одновременно. Два уже готовы, а 4-5 в работе. То, что сделал, — это только начало. Есть такие строчки в одной песне, которую я написал лет 30 назад: «Натягивая тетиву, я в предисловиях живу, а повесть — дальше». И это ощущение — постоянно у меня. Потому что все время кажется, что ты только-только встаешь на ноги, только начал. Здание построил — теперь его наполнить надо. Наполнил — теперь надо спектакль. Спектакль — а теперь надо… И полезло это все. И лезет, лезет, дальше. Поэтому… остановиться трудно.
В сегодняшнем спектакле «Как найти солнце» как раз прозвучало из уст Ёжика: «Трудно сделать первый шаг. Надо сделать первый шаг. Это самое трудное — сделать первый шаг, в нужном направлении. Тем более в нужном направлении. Это еще труднее». Как говорил один мудрец, никто не запрещает вам начать что-либо делать. Надо начать, а дальше уже опыт поможет и разгребете. Это очень просто — начать. Мне сестра говорила, что отличительной моей особенностью является то, что я не боюсь ни за что браться. И это действительно так, потому что я снимал кино, сделал театр, строил дома, строил неизвестно что… Главное взяться, начать что-либо делать. Сделать первый шаг. В нужном направлении…
И тогда, возможно, появится в вашем городе тротуар имени вас. В Томске вот появился. Тротуар имени меня (Смеется).
…
Теплым сибирским вечером, возвращаясь домой, я вспомнила, как один хороший человек назвал меня «сказочницей». А я совсем не обиделась, потому что больше всего на свете люблю собирать и рассказывать истории. А когда встречаюсь с настоящими Мастерами сказки, в очередной раз убеждаюсь — вот оно! Древнейшее из искусств от сердца к сердцу. И как же здорово, что такие Мастера есть и у них можно учиться!
Прошедший день стал невероятным подарком от жизни. Даже не так — Подарком. С большой буквы. Засыпала я уставшая, но очень довольная с мыслью, что, наверное, я сделала что-то по-настоящему хорошее в жизни, если случился этот вечер с мотыльками и маленьким добрым Ежиком на сцене, который вышел туда специально для меня.
В истории использованы фрагменты статьи Н.Бондаревич http://www.admin.tomsk.ru/www/gallery_2.nsf/0/D72BC52CD999F90747257C4C000EF38B